Но как-то вот ни разу не встретилось мне упоминаний, что, например, массовая казнь «недочеловеков» доставляла немецким солдатам радость. Они исполняли свой пресловутый «долг», но эмоции испытывали скорее отрицательные. Одни в результате напивались, других тошнило, третьи тут же бросались писать домой, чтобы на родню переключиться и вытеснить память о своем «деянии».

[Дебют]Борис Кочубей

ДО САМОГО ДО ДОНЫШКА…

Авторизованный перевод с немецкого Эллы Грайфер

Нет вечных истин?
Возможно, а вот вечной лжи полно.
Станислав Ежи Лец

Как-то раз известный астрофизик делал публичный доклад о строении мироздания. После доклада и обсуждения подошла к нему пожилая дама и сказала: «Господин профессор, очень интересно вы тут все рассказывали, но вы же знаете, что на самом-то деле мир стоит на гигантской черепахе». — Ученый над женщиной смеяться не хотел, но желая побудить ее к размышлению, спросил: «А черепаха-то на чем стоит?». — Она же, ни секунды не задумываясь, ответила: «А там все черепахи да черепахи, до самого донышка».

(в английском варианте: „only turtles all the way down“).

Но где ж оно, это самое «донышко»? На какой глубине? Иной раз кажется — все, уже достигли, а тут-то как раз снизу и постучат…

В середине двадцатого века после двух мировых войн и многочисленных массовых убийств, венцом которых было организованное в промышленных масштабах уничтожение миллионов евреев и сотен тысяч цыган, решило человечество, что вот оно — самое «донышко» зла, что как минимум в одной части мира, и прежде всего в Германии, совершены преступления доселе неслыханные, невозможно представить катастрофы более ужасной, большей глубины падения, что пройдена нижняя точка истории и теперь остается только путь наверх — к лучшему. Нацизм был абсолютным злом, таким, что не способен язык его выразить в сравнительной или превосходной степени.

Резня ради удовольствия

Я много читал о зверствах нацистов в восточной Европе, такое чтение поощрялось за берлинской стеной. Читал о том, как немецкие солдаты заставляли раздетых евреев копать рвы, в которые их сбрасывали после расстрела. Читал о людях, отрезавших волосы и вырывавших золотые зубы у трупов после газовых камер. Читал про Бабий Яр, где за два дня казнили 33000 человек, об операции «Праздник урожая», где жертв за день было еще больше. Подробностей этих зверств рассказывать не буду, кому интересно — погуглить может сам.

Но как-то вот ни разу не встретилось мне упоминаний, что, например, массовая казнь «недочеловеков» доставляла немецким солдатам радость. Они исполняли свой пресловутый «долг», но эмоции испытывали скорее отрицательные. Одни в результате напивались, других тошнило, третьи тут же бросались писать домой, чтобы на родню переключиться и вытеснить память о своем «деянии». Не случалось читать о шумных праздниках на улицах немецких городов по случаю уничтожения евреев, цыган или неизлечимых больных. До 2023 года мне и в голову не приходило, что резня может доставлять удовольствие.

Но до сих пор я и такого представить не мог, чтобы во время восстания Варшавского гетто «мировая общественность» (а это кто, собственно, такая?) потребовала бы от евреев, незамедлительно прекратить геноцид немецких солдат! Также непредставимо, чтобы в марте–апреле 1945 года стремились союзники не к окончательной победе над нацизмом, но раньше и прежде всего озабочены были «гуманитарной ситуацией» во вражеской стране, чтобы тогдашние СМИ «трагедией нашего времени» объявили обрушение телефонной связи и прекращение работы больниц в нацистской Германии.

Трудно себе представить, чтобы после обнаружения преступлений нацистов какой-нибудь международный политик посмел заявить, что Холокост, разумеется, заслуживает осуждения, «но произошел он не в вакууме, в конце концов немецкий народ веками страдал под игом еврейских финансовых магнатов и еврейской прессы». И уж вовсе непредставимо, чтобы после такого отвратительного высказывания политик хотя бы день продержался на своем посту.

Легенды мрачного средневековья

Вообще-то жестокие войны не обходятся без преступлений с обеих сторон, с обеих сторон всегда страдает население. Тяжелейшими были страдания населения Германии во Второй мировой. Но никакому нормальному политику тогда бы в голову не пришло, обязать русских и англичан, в разгар войны поставлять в Германию продовольствие, воду и топливо, чтоб только гражданское население не пострадало. Только ПОСЛЕ полного и окончательного разгрома нацизма, когда Германия была полностью оккупирована войсками союзников, они взяли на себя ответственность (весьма, впрочем, ограниченную) за выживание населения оккупированной страны. А ныне вышеупомянутая «мировая общественность» Израиль упрекает — что же это еврейское государство во время войны не поставляет каждый день врагам все необходимое!

Не иначе как ошибся царь Соломон, есть-таки в 21 веке по рождестве Христовом кой-чего новое под солнцем. Впрочем, и старого хлама немало: стремительно входит в моду незабываемый кровавый навет (убийство нееврейских детей) и «легенда об ударе в спину» (как причине поражения в войне), образ еврея-бунтовщика, подрывающего стабильность во всем мире, агента зловещей «мировой закулисы», что в погромах «сам виноват»… Кажется, совсем недавно казалось — вся эта билиберда окончательно сдана в архив, как вдруг извлекли ее из пронафталиненных сундуков и всерьез обсуждают в высочайших международных инстанциях типа ООН или ВОЗ. Заново пережевывают не только антисемитскую мифологию нацистов и позднесоветской пропаганды, но и легенды мрачного средневековья, хотя как раз в средние века в отличие от просвещенного ХХI века Папы Римские активно выступали против распространения антиеврейских предрассудков.

Так стоило ли семь десятилетий ставить вопрос «Как такое было возможно?», чтобы в десятилетии восьмом прошедшее время настоящим заменить: «Как такое возможно»? Можно ли найти ответ на этот вопрос?

«Отсроченное неподчинение» Маркварда

Читатель, знакомый с психоанализом, конечно, тут же поправит: Фрейд говорил об «отсроченном подчинении». В его теории (некоторые говорят «мифологии») описывается следующий процесс: Замученные эдиповым комплексом сыновья в конце концов взбунтовались против отца и убили его. Но позже они раскаялись и невыносимо страдали от сознания собственной вины. Чтобы заглушить муки совести, они обожествили и канонизировали убитого папашу, записали по памяти все его слова, наставления и запреты и выстроили вокруг них культ. Так возник авторитарный общественный строй, культура догмы. Немецкий философ Одо Марквард (1928–2015), хотя и удостоенный в 1984 году Фрейдовской Премии, признал, что для объяснения тоталитарных концепций такая модель непригодна. Наблюдая бунтарские тенденции европейских интеллектуалов в 70-х и 80-х годах прошлого века, он счел, что правильнее будет говорить об «отсроченном НЕподчинении». В частности, немецкая интеллигенция испытывала чувство вины за то, что не оказывала сопротивления абсолютно несправедливому гитлеровскому режиму, и… сочла себя обязанной в порядке компенсации как можно громче обличать относительно справедливый режим Федеративной Республики Германии, за то, что справедливость его была не абсолютной, а лишь относительной. Именно потому, что они молчали под властью жестокой диктатуры, когда можно было жизнью поплатиться за протест, им надлежало теперь прилежно разоблачать и клеймить любые авторитарные тенденции в жизни ФРГ, тем более что подобная компенсационная критика правительства и общества опасности на них не навлекала, напротив, встречалась благожелательными аплодисментами публики.

Так возникает первичный цикл: отсутствие мужества выступить против нацистской диктатуры компенсируется впоследствии неподчинением несовершенной буржуазной демократии. В то же время Марквардт отметил, что этот цикл имеет определенную предшествующую фазу: люди, без сопротивления принимавшие диктатуру, ожесточенно сопротивляются демократии не только после, но и до нее. Демократия Веймарской Республики тоже, конечно, была несовершенной. В безумии этого странного неподчинения есть, как сказал Полоний, «своя система«.

Диктатуре — да, демократии — нет.

Я знаю один университет в южной Германии, прославившийся в последние десятилетия своим мятежным духом. Множество профессоров гуманитарных наук заслужили известность и авторитет в среде студентов благодаря беспощадной критике общества, публичным выступлениям за свободу, против власти концернов. Когда в 20–21 годах впервые в истории Федеративной Республики были крайне ограничены гарантированные Конституцией права человека: право на свободное выражение мнения, на свободу передвижения, свободу профессиональных занятий, право на образование и даже тайна переписки (имеются в виду чрезвычайные меры в связи с эпидемией КОВИДа — прим. переводчика), мы — небольшая группа коллег — письменно обратились к некоторым из подобных свободомыслящих. Угадайте, сколько положительных и отрицательных откликов мы получили? Угадали, наверное: нуль — ни того, ни другого. Не отозвался ни один бунтовщик.

Схема проста, как воды глоток: диктатуре — да, демократии — нет. Мы готовы бороться за свободу против власти, которая эту свободу и так почти не ограничивает, от которой мы не ожидаем наказания, разве что — чисто символического. Гражданское мужество проявлять готовы только, когда не приходится за это платить. Майкл Мор фильмы снимал с критикой Дж. Буша-младшего и присвоил себе за это звание «врага народа». Те, кому его присваивали в сталинском СССР, получали по 25 лет сибирских лагерей, если не прямо «высшую меру социальной защиты», а Мор на нем миллионы заработал. В академической среде мы критикуем правительство и общество, потому что «наказывают» нас за это выгодными контрактами, гонорарами и восхищением студентов, а в особенности студенток. Но стоит возникнуть малейшим признакам действительной угрозы, как только в политике появляются реальные авторитарные или вовсе тоталитарные тенденции, когда на демонстрации полиция уже не предупреждает вежливо, а бьет всерьез, так что в больницу угодить недолго, а за критические выступления вы будете публично оскорблены, оклеветаны, семье по почте будут угрозы слать, счет закроют в банке, когда можно поплатиться потерей рабочего места и средств к существованию… Стоит отважным борцам такое учуять — сразу превращаются в кротких овечек, послушно ждущих новой оттепели, когда дозволена будет безопасная фронда. И ладно бы еще были мы правыми, тогда бы эта схема все объясняла. Но мы же левые, что сильно усложняет нам жизнь.

Мораль истории

Во всех видах человеческой деятельности существуют критерии определения лучших. В футболе мы своими глазами видим — лучше та команда, что забивает больше голов. В экономике (свободной) лучше всех тот, кто пользуется наибольшим успехом у клиентов. В политике требуются больши́е усилия, чтобы к власти прийти, и, возможно, еще бо́льшие, чтобы удержать ее. В науке и искусстве сложнее, критерии расплывчаты, но со временем и тут выстраивается табель о рангах, и сегодня ни один любитель музыки уже не сомневается, что достижения Феликса Мендельсона значительнее, чем Луи Шпора, хотя при жизни оба композитора считались в одном ранге.

Единственная область, в которой я могу превзойти другого без каких-либо достижений — область морали. Чтобы обеспечить себе превосходство, достаточно простого утверждения высоты моего или низости его нравственного уровня. Надо только заявлять об этом погромче, а еще лучше — заручиться поддержкой громкой и влиятельной группы, и это заявление сразу станет «правдой», ибо нет в морали иных критериев истины. В конце концов, как знает каждый марксист, господствующая мораль есть не что иное как мораль господ, или, выражаясь словами «Аугсбургского религиозного мира»: «Чья власть — того и нравственность».

Для классического «верноподданного», описанного Генрихом Манном, вполне нормально подчинение сильному, авторитарному государству, которое правит не законами, но чрезвычайными указами, и издевательская критика «слабой» демократии. Не требуется ему никаких особых обоснований, чтобы уважать силу и нападать на слабого (во всяком случае, на того, кто покажется слабым). Но такое простое рассуждение уже не устраивает верноподданного нового типа, он стремится подвести моральную базу под свой авторитарный стиль и достигает этого, конструируя группу-жертву, мнимая «защита» которой и позволяет ему дать волю своему фашистскому комплексу неполноценности. Также как его дед, верноподданный прежней формации, он желает господствовать, угнетать, подавлять, но… только, чтобы «защитить» кого-то или что-то «спасти».

Классический авторитарный верноподданный радуется, когда полиция демонстрантов бьет за требование, соблюдать основные права человека — порядок есть порядок, и страж порядка всегда прав, а быдло пускай дома сидит. Левый верноподданный тоже радуется, но по другой причине — а вдруг этот демонстрант злоупотребляет своей свободой, маску не хочет надевать… вдруг он старушку заразит, а она и помрет от этого. И вот уже возвышенная мысль о престарелой жертве вдохновляет нашего современника на оправдание полицейской жестокости.

Насилие из благородных побуждений

Правый фашист попросту на стороне сильного против слабого. Левый вообще-то тоже, но у правого обоснование простое: сильный всегда прав, а левый изобретает кого-то, кто еще слабее, которого он будет спасать и защищать. И эта роль защитника оправдывает такие зверства, на какие иной правый в жизни бы не решился. Он же насилует из благородных побуждений!

Помнится, российские большевики объясняли свою болезненную манию власти стремлением освободить от эксплуатации страждущий пролетариат. Расстреливали без разбора предпринимателей, офицеров, помещиков и зажиточных крестьян, профессоров и поэтов — так сильно тревожились о судьбе эксплуатируемых пролетариев. Коллективизация в СССР 1930 — 33 года (голодом уморили около 10 млн. человек) и в Китае 1952 — 57 года (голодом уморили около 40 млн. человек) — все ведь ради того, чтобы беднейшее крестьянство от «кулаков» и прочих «эксплуататоров» защитить. Жуткой смертью погибли миллионы детей, в результате рабочие и крестьяне подвергались эксплуатации хуже всякого дикого капитализма — но это роли не играет, хотели же как лучше, как моральнее… Самое обширное до настоящего момента (более 7000 участников) исследование левого радикализма пришло к выводу, что левые радикалы от правых отличаются большей гибкостью (менее догматичны, быстрее меняют установки), но зато (а может, именно поэтому?) более склонны к ненависти и абсолютной вере в государство. В том же журнале почти одновременно находим анализ т.н. темной триады личных свойств человека: макиавеллизм (склонность манипулировать окружающими), нарциссизм (самовлюбленность) и психопатия (эмоциональная холодность, отсутствие эмпатии).

Отличительным признаком сочетания макиавеллизма и нарциссизма авторы считают способность испускать «моральные маркеры жертвы» („virtue victim signals“): такой человек представляет себя либо жертвой, либо защитником жертвы, чтобы морально возвыситься и добывать преимущества за чужой счет. Частота испускания «моральных маркеров жертвы» значимо коррелирует с нечестным, манипулятивным поведением и лживостью. Нет, нет, конечно, вам показалось, это вовсе не напоминает голоса «совета пробужденных» западной цивилизации, нашего современного «общественного мнения».

Невежество не есть аргумент

Новейшим моральным обоснованием юдофобии и убийства евреев было изобретение страждущего палестинского народа. Разумеется, невозможно отрицать, что арабские жители Палестины страдали и страдают с давних пор и по сей день. Нищий палестинский феллах веками страдал, по 16 часов в день вкалывая на своей полоске в пустыне и сдавая половину урожая живущему в Дамаске богатому эфенди — землевладельцу. Последнее время страдают они под гнетом продажных банд террористов исламистского или лево-тоталитарного толка, вожаки которых хранят в швейцарских банках миллиарды долларов, используя женщин и детей как живые щиты — ведь чем больше гибнет детей и женщин, тем шире реклама у вожаков террора.

Уже несколько десятилетий страдают палестинские арабы от пренебрежения, отторжения со стороны своих «братьев» в Сирии, Египте, Иордании, Саудовской Аравии, их считают «третьесортными» арабами, десятилетиями держат в лагерях, не давая в «братских странах» ни работы, ни высшего образования, ни осмысленного занятия, ни возможности интеграции. Потомки палестинских арабов, оставшиеся в 1948 году в Израиле получают сегодня в еврейском государстве высшее образование и становятся профессорами, судьями или адвокатами, а внуки их родни, что послушалась тогда своих лидеров и бежала в арабские страны, в тех странах были и остались бесправными.

Но все эти реальные страдания совершенно не беспокоят отравленную морализаторством толпу, что выходит на демонстрации «за свободу народа Палестины». Моралисты фактами не интересуются, слышать о них не хотят. Мнимое сочувствие палестинцам — не более чем предлог для призыва к уничтожению Израиля. Больше половины американских студентов, выступающих за уничтожение Израиля и создания на его месте арабского государства, места этого на карте не могут найти. Повторяя лозунг террористов: «Палестина — от реки до моря!», — понятия не имеют, как называются то море и та река!

Особое внимание к Палестине

Такое незнание — не просто необразованность, но активное отторжение знания, что следует хотя бы из того факта, что часть опрошенных студентов учится в университетах, официально признанных лучшими в мире (из чего, между прочим, легко понять, много ли стоит такое признание), но все равно, даже самые недалекие из них знакомы с интернетом и его поисковиками, так что могли бы за несколько часов составить представление о ситуации и предыстории, а об основных фактах — за несколько минут.

Еще меньший интерес наши палестинофилы проявляют к катастрофам, происходящим в мире вне рамок арабо-израильского конфликта. К моменту начала операции «Железные мечи» на пару сотен километров южнее, в Судане, полыхала жуткая гражданская война между двумя вооруженными группировками, целые деревни сметались с лица земли, гибли бесчисленные мирные жители. Кто об этом слышал, кто протестовал против этого? В 2009 году правительство Шри Ланки с небывалой жестокостью подавило восстание тамилов — целые регионы сравняли с землей, гражданских использовали как живые щиты, больницы бомбили. А представители преступного правительства Шри Ланки в это время заседали в ООН в совете по правам человека и клеймили нарушения этих самых прав — ну конечно, в Израиле, где же еще?

Может быть, особое внимание к Палестине объясняется религиозной солидарностью, может, мусульманская поддержка обеспечивает особую чувствительность к проблемам угнетенных мусульманских меньшинств? Но кого беспокоит насилие над мусульманами в Китае, Индии, Мьянме? В таких мегаполисах как Париж, Берлин, Брюссель целые районы населены почти исключительно мусульманами, но что-то не видно в этих городах массовых демонстраций с требованиями «Свободу рохинджа!», «Свободу уйгурам!». Палестинские арабы, у которых за время израильской оккупации продолжительность жизни увеличилась на 20 лет, буквально забрасываются со всего мира миллиардами долларов, зато никого не интересуют другие арабы-мусульмане, существующие на грани голодной смерти (например, хуситы). И кто, спрашивается, хоть на миллиметр ж… от дивана оторвал, когда после двухтысячного года российская армия сто тысяч мусульман-чеченцев перебила, включая женщин и детей?

По данным банды террористов

Положа руку на сердце: может ли разумный человек поверить, что немецкие, французские, ООН-овские политики вправду не знают, что их «помощь Палестине» почти целиком идет на строительство военной инфраструктуры, т.е. на убийство евреев? Что пока политики крокодиловы слезы льют над бедностью населения Газы, главари ХАМАСа миллиарды прикарманивают за наш счет? Что живыми щитами служат ХАМАСу благотворительные учреждения типа больниц, школ и детских садов? Они что, вправду не знают, каким ликованием встречало так называемое «гражданское население» Газы известия о терактах, и чем больше убитых — тем лучше? Что больницы в Газе не только военными опорными пунктами служили, но и застенками для собственного народа?

Верит ли хоть кто-нибудь, что журналисты из Reuter, AP, France Press, Washington Post и т.п., по всему миру распространяющие ложь о ХАМАСе, не знают, что сообщения их вранье от А до Я? Не знают, цитируя данные «Минздрава Газы», что «министерство» это — не более чем отдел ХАМАСа? Неужели не знают, что пока они от Израиля — и только от Израиля — требуют одностороннего прекращения огня, ХАМАС обстреливает ракетами израильские города? Не знают, что в Палестине титул «беженца» стал наследуемым вместе с правом на пожизненное содержание за счет налогоплательщиков всего мира, в то время как в Израиле в беженцев превратились 3,3% населения (в Германии это составило бы 2,6 млн. человек), потому что их города и села постоянно под обстрелом, причем ракеты, которыми стреляют, оплачены, опять же, нашими с тобой налогами?

Вы что, действительно верите, что Florian Warweg называет ФАКТОМ смерть 4324 детей в Газе, не подозревая, что это число — не что иное как «данные» банды террористов? И генсек ООН в самом деле не знает, что израильское правительство десятилетиями выдвигало все мыслимые мирные предложения за исключением таких, что предусматривали полное уничтожение Израиля — и все они арабами отклонялись? Не знает, что уничтожение Израиля — официально заявленная цель всех палестинских «освободительных движений», и не найдется во всей ООН-овской бюрократии ни единого, кто бы открыл ему глаза?

И ныне каждый ведает, что творит

Да ладно, хватит. Все факты — как на ладони. Кто действительно сочувствует арабскому населению Палестины, мог бы уже узнать, что гораздо больше палестинских арабов полегли в непрерывной гражданской войне между ФАТХом, ХАМАСом, прочими террористами и регулярными армиями арабских стран, чем за всю историю израильской оккупации. И тому, кто требует освобождения Палестины, стоило бы озаботиться ее освобождением от криминальных мафий, т.е. именно тем, что делает Израиль.

Совершенно неверным является и предположение, что западные политики «не контролируют», как используется в Палестине их «помощь». Можно подумать, все эти министры, чиновники, главы государств и правительств — неопытные новички, к которым совсем не поступает разведывательная информация. Не умеют сложить два и два, знай себе удивляются да гадают, откуда берутся миллиарды долларов на счетах ХАМАСовских главарей. Всякий дилетант за несколько часов может выяснить самое важное про денежные потоки — а политикам информацию неоткуда взять? Каким же наивным надо быть, чтоб в этакую наивность поверить!

Легенда гласит, что Ян Гус на костре сказал о бедной крестьянке, подбросившей в огонь свою связку хвороста в наивной вере в справедливость сожжения еретика: «Прости ей, Господи, ибо не ведает, что творит». Это была неграмотная женщина, полностью зависимая материально от помещика и от священника духовно. Но прошли те времена. Неграмотных крепостных можно встретить разве что в самых отдаленных землях. Сегодня каждый ведает, что творит. В политике все делается преднамеренно, что значительно облегчает работу Всевышнего, если Он существует: не за что им прощать, и если ОН прощает, то отвечает за это Сам.

Вектор ненависти

В общем-то уже ясно, что пандемия ненависти к Израилю есть очередное проявление древней юдофобии. О различии между антисемитизмом и легитимной критикой израильской политики за последние десятилетия написано столько, что не понять может только тот, кто очень хочет не понимать — см. выше. «Во избежание недоразумений: Тунберг, Жижек и Батлер не просто оправдывают террор. Они антисемиты, потому что стараются понять террористов, убивавших евреев только за то, что они евреи… Все эти люди, что выползают из нор и всегда притворялись, будто ненавидят всего лишь Израиль, на самом деле ненавидят евреев«. Это правда, но… не вся, надо сделать следующий шаг: Ненависть к евреям — не что иное как ненависть к человеку. Настоящий объект их ненависти — не Нетаньягу, не израильские поселенцы, не «мировое еврейство», но — человек. Задолго до того, как псевдосвятая Грета приступила к распространению своего антисемитизма, Dieter Nuhr отметил, что осуществление ее программы стоило бы жизни миллионам людей. Большинство ненавистников Израиля ненавидят и Америку, и Германию, эти три множества перекрываются хоть и не полностью, но в значительной мере. Ненависть существует сама по себе, а евреи всего лишь объект, на который удобно ее проецировать. «Они ненавидят нас, независимо от того, евреи мы, язычники или христиане, потому что они неудачники и проецируют на нас свое поражение«. Для значительной части «зеленого» движения человек и его деятельность — основная причина всех современных проблем. В человеке видят они вредителя природы, как будто существует в природе что/кто-нибудь, кроме человека, кто понимал бы, что такое «вредитель» и «вред». Вся «противокоронная» политика построена на образе человека как опасности для окружающих: не друг, не родня, но отвратительный источник заразы: Homo homini rattus est — человек человеку крыса. Символический образ современной немецкой антикультуры. Jan Böhmermann, «Самый известный комик в Германии» сравнил детей с крысами. Хомо как бы сапиенс, опустившийся до подобных сравнений, зарабатывает в четыре раза больше федерального канцлера. Призывы к уничтожению Израиля просто меркнут на фоне такого презрения к человеку.

Тон задает антигуманизм

Независимо от фактической важности проблемы климата (не наша тема), ее тоже можно было бы обсуждать с позиции свободы и гуманизма: ведь именно из-за растущего влияния климатических изменений на нашу жизнь человечеству сейчас особенно необходимы изобретательность и творчество. Именно потому, что проблемы окружающей среды — настоящий вызов для нас, они требуют свободного развития человеческого духа, чтобы находить и разрабатывать способы приспособления к переменам. Но вместо этого в «климатической» дискуссии доминирует антигуманизм: в качестве единственно возможных решений предлагаются запреты, ограничения, издевательства, отказ от основополагающих прав человека и средневековая торговля индульгенциями в виде постоянного повышения налогов.

В основном те самые СМИ, что распространяли истерию по поводу ковида и продолжают распространять истерию по поводу изменения климата, выступают сегодня на стороне террористов, «объективно» описывая преступника и жертву как равнозначные «стороны конфликта». В основном те самые структуры, что травили вчера непривитых (т.е. людей, всего лишь защищавших свое право, распоряжаться собственным телом), сегодня травят Израиль. В основном те самые люди, что при малейшей критике в адрес радикального ислама поднимали крик о «расизме» (как будто ислам — раса), к резне евреев относятся с пониманием. Те самые учителя, что в страшных принудительных мероприятиях во времена короны имели безграничную власть над тысячами детей, убеждают свои беззащитные жертвы, что в конечном итоге евреи сами виноваты в терроре против них. Те самые активисты ЛГБТ, что нацистскими шлюхами обругивали женщин, стремившихся оставаться женщинами и не желавших видеть пенисы в своем туалете, сегодня во все горло скандируют: «Свободу Газе». Активистов этих немедленно четвертовали бы, посмей они хоть раз ступить на почву любимой Газы, но им все равно, потому что жизнь их наполнена ненавистью, исключительно ненавистью — к евреям, к женщинам, ко всякому другому, ко всем, кто чувствует иначе.

Шаг в сторону, шаг назад — «микроагрессия»!

Это те самые суперпробужденные американские университеты, где нобелевского лауреата со всех постов гонят за совершенно безобидный анекдот про женщин, где не потерпят ни малейшего сомнения в существовании нескольких дюжин гендеров, где на принудительный курс перевоспитания посылают студентов, носивших сомбреро, дабы как-нибудь случайно какого-нибудь мексиканца не оскорбить. Где о малейшем намеке на возможное описание насилия следует сообщать заранее, дабы не причинить душевного страдания ни единому студенту. Где малейшее отклонение от строжайшего кодекса поведения подлежит осуждению как «микроагрессия» — зато дозволены и даже одобряются открытые призывы к массовому убийству евреев, потому что запретить их будет серьезным нарушением академической свободы!

В рассуждениях об академической свободе что-то слышится родное… Именно этим аргументом обосновывались в этих самых университетах драконовские «противокоронные» меры и принудительные прививки для студентов и сотрудников в областях и штатах, где такие меры официально не предписывались и даже запрещались (как во Флориде). Примерно так же защищали свои привилегии некоторые средневековые феодалы: свободу угнетать крестьян, до смерти запороть за малейшую провинность, девушек насиловать, поля вытаптывать на охоте, уничтожая урожай. И возмущались, когда король эти привилегии ограничивал, как сегодня гарвардские профессора возмущаются политиками, пытающимися запретить публичные призывы убивать евреев. Так уж понимают они свободу — как свободу сапогом в морду бить.

Поджигатели и Бидерманны

История, как известно, учит, что мы из истории ничему не учимся. Чистой иллюзией было представление, будто ужасы 20-го века чему-то нас научили. Урок остался невыученным, и как в строгой школе (а действительность — школа строгая) его приходится повторять:

Во-первых: добро и зло существуют, но они не симметричны, потому что добро всегда относительно и неполно, а вот зло бывает абсолютным и устремленным к совершенству, в противоположность тому, что вбивают нам в головы «пробужденные» из мейнстрима, объявляя зло относительным, а себя — носителями абсолютного добра.

Во-вторых: поскольку зло абсолютно, оно не знает предела. Это серьезно — не знает от слова «совсем», разве что чисто технически. И шесть миллионов жертв Холокоста — вовсе не верхний предел, а всего лишь граница технических возможностей тогдашних нацистов. ХАМАС перерезал 7-го октября всего лишь 1200 -1400 человек (главным образом евреев, но не только их), потому что его технические возможности для убийства были незначительны в сравнении с (пусть и ослабленной) израильской армией. А если бы могли перебить 16 — 25 миллионов (смотря, по какому принципу определять) евреев, да еще 2,3 миллиарда христиан в придачу, так бы они и поступили.

Следует остерегаться восприятия заявлений носителей зла как метафор, преувеличений, которые не надо принимать всерьез. Евреи говорят: если кто-нибудь где-нибудь обещает вас убить — поверьте им. И в этой связи мы не извлекли уроков из истории, забыли, как общественность принимала „Mein Kampf“ за полемическое преувеличение. И тот, кто тогда, прочитав эту книгу, сказал бы, что автор и вправду постарается убить миллионы «недочеловеков», стал бы определенно посмешищем, прослыл бы распространителем конспиративных теорий. А все ведь было всерьез. Если скандируют демонстранты: «Германия, подохни!», — они действительно желают смерти своей Родине. Если заявляет политик, что красных линий нет, значит, для него их и впрямь не существует.

Абсолютность зла не имеет пределов не только моральных (напротив, оно, как видим, использует мораль как инструмент манипуляции), но и разумных. Тот, кто утверждает, что некие зверства совершаться не могут, ибо иррациональны и никому, включая самого злодея, пользы не принесут, не понимает истории. Массовое уничтожение воробьев в коммунистическом Китае определенно было столь же абсурдным и бесполезным, как противоковидная стратегия 2020 — 2022 года. Столь же наивно предполагать, что зло достигнет предела, когда элиты осознают бессмысленность своей людоедской политики. Нацистские элиты не могли не понимать, что уничтожение евреев в промышленном масштабе в разгар войны на два фронта фатально ослабляет силу сопротивления Германии, но уничтожение продолжалось.

И однажды придет тот, кто будет последователен…

В-третьих: абсолютное зло начинается с идеи, что «на земле слишком много людей». Германский журнал, специализирующийся на торговле пропагандой под видом науки, в соответствии с наиэффективнейшими методами манипуляции прежде всего призывает читателя к поискам оптимального решения проблемы перенаселенности, а начать-то следует с вопроса, есть ли на самом деле такая проблема. Выходил бы этот самый „Spektrum der Wissenschaften“ в 17 веке, так, вероятно, приглашал бы читателей поразмыслить, как лучше всего нейтрализовать угрозу ведьм. Как пере- так и недонаселенность может быть только относительной, т.е. в зависимости от имеющихся технических возможностей. В 1300 году земля насчитывала примерно 400 миллионов населения, и была перенаселена, а во второй половине 20 века вмещала 3 — 6 миллиардов, и перенаселения не было.

Разумеется, люди большей частью (слава Богу!) непоследовательны. 99% тех, кто жалуется на мнимую катастрофу перенаселенности, скорее всего, не сделают из этого логического вывода, что хорошо, было бы, если бы померли пара миллиардов человек, а 99% тех, кто такой вывод озвучит, возможно, не станут пытаться осуществить это пожелание на деле. Но при всей этой 99% вероятности можно быть уверенным на все сто: однажды появится некто, действующий с полной последовательностью, кто скажет Б, когда все вокруг говорят только А. После 50 лет дискуссий об опасности «генетического вырождения» нашелся-таки в Браунау оформитель почтовых открыточек, предложивший радикальное решение проблемы, так что рано или поздно кто-нибудь найдет и окончательное решение проблемы перенаселения.

Кстати, о последовательности: кто действительно убежден, что перенаселенность земли есть корень зла, причина всех миграционных, климатических, экономических, здравоохранительных и прочих кризисов, должен бы, будучи последовательным, покончить самоубийством, внеся тем самым скромный вклад в решение всех этих проблем. Но тут возникает парадокс: отчего-то тот, кто считает, что «людей слишком много», имеет в виду других, а не самого себя. Так что, проблема неразрешима, как минимум, по этой причине.

Индустрия добывания денег

Что ни делается — все к лучшему. Даже бушующая пандемия антисемитизма имеет свою хорошую сторону, ибо внесла ясность в наш переусложненный мир, определила противоборствующие стороны. Последнее время нападение ХАМАСа на Израиль часто сравнивают с нападением России на Украину — то и другое раскололо общество — но такое сравнение ошибочно. Хотя отношение мое к российской агрессии выражено вполне недвусмысленно, я уважаю и другие позиции и готов бороться за свободное обнародование и обсуждение без всяких табу мнения, противоположного моему. Мне бы особо не помешала публикация моего текста рядом с какой-нибудь пророссийской статьей. Но после 7 октября не могу представить ни единой написанной мной строки на пропалестинском сайте. Я у Штрайхера не печатаюсь. Как гласит афоризм уже процитированного выше Станислава Ежи Леца: «Некрасиво подозревать, когда вполне уверен». Год от года у нас все больше причин подозревать, что мир заехал в тупик и большинство международных системообразующих структур — таких как ООН, где паре-другой легитимно избранных политиков не перекричать массу диктаторов и убийц, как ВОЗ, возглавляемая бывшим террористом и преданно прислуживающая фармацевтическим концернам, как ЕС — гигантский магазин самообслуживания для бюрократов, как так называемый спорт, превратившийся в индустрию добывания денег, как маскирующиеся под правозащитников пособники различных ОПГ, как бывшие храмы науки, ныне превратившиеся в осиные гнезда антисемитизма, как «неправительственные» организации, щедро подкармливаемые правительствами, и прочие структуры, названиям которых позавидовал бы сам Оруэлл — все они непоправимо коррумпированы и утратили всякий контакт с действительностью.

После 7 октября 2023 года нет нужды в подозрениях, мы уже уверены вполне. Кто до сих пор не понял, как низко пала цивилизация (или то, что от нее осталось) и каких радикальных изменений требуют не только структуры, но и, прежде всего, наши представления о человеке, тому уже ничто не поможет.